Среди множества историй история поволжских немцев вызывает у меня особое любопытство. Это произошло не только потому, что мой родной дядя изучал, как трансформировался язык в среде переселенцев, но, в основном, потому, что в этой истории легко находятся параллели с нашем временем.
Если не залезать в дебри истории, то массовое переселение немцев в Россию началось с Екатерининского манифеста 1763 года. К этому году в Европе как раз закончилась семилетняя война и плодородные рейнские и франкские земли пребывали в разрухе, нищете и голоде.
Гербалайф Манифест Императрицы, обещавшей обнищавшим немцам рай на земле, был напечатан на немецком языке большим тиражом и раздавался по всей Германии в качестве бесплатной рекламы. Этого было недостаточно. Тогда, в XVIII веке(!!), российская казна оплатила услуги немецких фрилансеров - верберов (вербовщиков, но фамилия Вербер надежно закрепилась) по 10 рублей за каждого завербованного немца, согласившегося покинуть свой дом и отправиться в путешествие. За каждые 100 завербованных полагались дополнительные бонусы. Подписывая контракт, немцы-переселенцы получали из казны по 10 крейцеров в день (нормальное содержание среднего рабочего на то время) дорожных денег, пока они не доберутся до Любека, чтобы потом морем дойти до СПб. Среди вербовщиков была выстроена система уровней. Один из известных персонажей верхнего уровня договорился с российским правительством о поставке четырех тысяч переселенцев и получил умопомрачительные бонусы. Правда, более двух тысяч несчастных ему сагитировать не удалось.
Мегагранты В манифесте Екатерины черным по белому было написано «въезжать и селиться, где кто пожелает, во всех Наших Губерниях», податей не платить, налогов не взимать, воинской повинности не подлежать и т.д. Тут-то немцы на халяву и повалили. В СПб, однако, их брали под белые рученьки и отправляли в степь под Саратов. Многие не выдержали такого переезда и скончались по дороге. Что произошло дальше мы знаем только из редких воспоминаний тех, кому посчастливилось убежать. «Подмастерье Христиан Готлоб Цюге, выходец из Геры, передает нам в своем описании горькое разочарование, которое охватило колонистов в первые дни на новом месте.
В своей книге "Русский колонист" он пишет:
"Наш вожатый крикнул: ,Стой! Мы страшно удивились. Для ночлега было еще слишком рано. Нашему удивлению не было предела, мы были шокированы, когда нам сказали, что мы уже у цели нашего путешествия и прибыли на место. С испугом мы смотрели друг на друга. Вокруг, куда ни глянь, бескрайняя степь. Кроме маленького лесочка – ничего, только трава в три фута (около метра) высотой до самого горизонта. Никто из нас не шевельнулся, чтоб сойти с коня или с телеги. Когда первый шок прошел, на всех лицах можно было прочесть лишь одно желание: домой!... "И это тот рай, который нам в Любеке русские вербовщики понаобещали!" – печально воскликнул один из моих несчастных попутчиков».
Сколково Что еще можно было ожидать от страны с крепостным правом? Наивные немцы! В последствие, переселенцев многократно обирали, ввели воинскую повинность, морили голодом и, в конце концов, депортировали в Казахстан. Теперь многие из них смогли вернуться на родину, но, что интересно, единственный музей в мире, рассказывающий об их злоключениях находится не в Саратове, а в Северной Рейн-Вестфалии, в городе Дельтмонде, куда я обязательно заеду при случае.
